Я [унижаю] аристо - Рик Рентон

Подкрадываясь к нему с взведённым аккумулятором за спиной? — Ветеран и зекистанец принялись за следующую доску.

— Ну типа того…

— Попробуй сейчас не думать о белом слоне. Хотя бы несколько секунд.

Я попробовал. Но проклятый белый слон так лез в мои мысли. И при этом он посмеивался сквозь свои бивни так же ехидно, как бритоголовый здоровяк рядом со мной.

Видимо, поняв по лицу, что попытка закончилась неудачей, Ратмир отвернулся. И чуть мрачно резюмировал:

— Придётся убить твоего однокашника. Иначе семь крыс погибнут…

— Не надо. — Я постарался придать голосу немного стали. Но вышло не очень.

— Да я не про себя… — Обернувшись ко мне, ветеран опять угрюмо усмехнулся. — Мне-то в ваш детский сад вход теперь заказан. Тебе придётся. Таков путь.

Убить Фродрика? Даже не говоря о том, что парень не заслужил такой судьбы, для меня это тоже будет концом — как под личиной князя Шубского, так и под своей собственной… Хотя осталось всего три дня… И семь крыс погибнут, какое-то багровое солнце взойдёт… Вроде бы я там дальше по тексту должен обрести после этого какую-то силу. Но если всё вокруг меня превратится в войну всех против всех — какой от этой силы толк? В партизаны с ней идти что ли? А с мелким тогда что будет? И со всеми остальными…

— Слушай. — Я снова привлёк внимание Ратмира, когда тот отвернулся к двери. Скажи хотя бы, как это треклятое пророчество полностью звучит. Что там в самом конце?

— Ты же сам говорил. — Ветеран лишь раздражённо дёрнул плечом. — Проклятая мать и семь сестёр обретут свободу, от которой погибнут. И конец. Всему.

— Да нет же! — Я шагнул ближе. — Там же ещё потом что-то было! Просто в это время гайдуки прискакали. И я не расслышал.

— Гайдуки? — Ратмир всё-таки оглянулся.

— Ну партизаны какие-то бесаратские, не знаю… Их местный дед так назвал. За ними пацан на коне метнулся. И успел вернуться до того, как всех перестреляли.

— То есть… В тот раз Ханга не погибла?

— Не знаю… Но скорее всего нет. Спасли, наверное, как и остальных селян. Гайдуков лава целая была. А туранских кавалеристов мы и сами основательно проредили.

— И она продолжала что-то говорить разными голосами после… После слов о гибели Империи?

— Ну да! Только мы почти ничего не успели расслышать… Там было что-то типа «только если не…». Или как-то так. Какое-то примечание в самом конце.

Ветеран окончательно отвлёкся от возни с досками, развернулся и внимательно вгляделся мне в глаза:

— Ты абсолютно уверен, что тебе не послышалось?

От работы отвлёкся и Хадид. До того он, конечно, тоже постоянно грел уши на нашем с Ратмиром диалоге, делая вид, что вроде как не особо заинтересован. И вот теперь был, наверное, донельзя заинтригован. Если, конечно, хоть что-то понял…

А я ещё раз припомнил обстоятельства, при которых услышал пророчество. Точнее, его перевод… Может, Фродрик ошибся? И это просто была какая-то ворожейная призказка? Что-то типа «да будет так»?

Но по интонациям самой ворожеи совсем не было на это похоже. Она явно собиралась кричать что-то ещё…

Ладно… Кивну.

— Ну да…

— «Ну да» или уверен?

Я подумал ещё раз. И снова кивнул:

— Уверен. Повторю — дословно, может, и не прямо так сказала. Но смысл был такой. Не только по словам, но и по её поведению. Ханги, в смысле… — Наблюдая за реакцией Ратмира, я заметил, как на его лице за пару секунд сменилось сразу несколько настроений. От недоверчиво-угрюмого до азартно-заинтересованного. — А что?

— А то, что это всё меняет… — Ветеран отвёл взгляд и энергично потёр покрытый шрамами подбородок. — И всё ещё может быть по-другому…

Шагнув в сторону, Ратмир продолжал сжимать себя за лицо. И, наморщив лоб, задумчиво шарить вокруг взглядом.

— Слющ, Тима-джян… — Хадид в это время чуть слышно привлёк моё внимание. — Я в этих ариста-шмариста не особ секу… Но, так понял, крыс какой-то мочкануть нада?

— Да не… — Я в свою очередь продолжал внимательно наблюдать за поведением здоровяка. — Не крысу… Там сложнее…

— Но я так понял, щито она в башка мозга читаит, дэ? Паэтому ни падайдёщ дажи?

— Правильно. — Теперь уже я глянул на него с интересом.

— Ну так ты тагада думай не пара белый слон. А пара чёрный слон, э!

— В смысле?

— Щито бы не думать пара белый! — Зекистанец лукаво ухмыльнулся, заметив моё непонимание. — Панимаищ? Как на дытэкторе в акалотык. Когда опир допрашиваит, э! Ври када надо правда говорить. И говори правда, када нада врат. Тогда настройк собъёт. Эта… как ё… Калыбровк, во! И никито ничё нэ дакажит!

— Хм… Ну да…

— И ещо… — В чёрных глазах бородача продолжала блестеть хитринка. — Акумулятыр нада если — могу падагнат лубой ваще! Тэбэ падищевле сдэлаэм, э!

— Да это не от машины…

— Ай, Тима-джян! — Хадид вскинул перед собой руку. — Абижаищ, да! Я щито тэбэ, учера радылс? — Притворное оскорбление на смуглом лице быстро сменилось обратно на коммерческий азарт, когда зекистанец коротко тайком глянул на ветерана. — Для таких, как он, камещик тож дастать могу. Бэз дакумэнт, канещ… Но рабочий!

И я тоже вполголоса уточнил:

— Аккумулятор для имплантов? Бирюзовый такой, да?

— Угу! — Закивал бородач, продолжая широко улыбаться. И указал пальцев вверх. — Как нэбо!

Вечные ротенбургские тучи, конечно, были далеки от бирюзового оттенка аккумулятора потусторонней энергии. Но за спрос денег пока никто не берёт…

— Мне надо до седьмого числа. Успеешь найти?

— Парищаю, Тима-джян. Туруба у тебя эта жи будет? — Хадид указал на карман с раскладушкой.

— Эта. Если Искра не заблочит, конечно… И вряд ли там у твоих корешей её номер отобразился.

— Ну тада, еси щито, через северянк тэбэ и набиру — как варыантик какой паявытся.

— А ты ж, наверное, уже завтра у себя там в горах ховаться будешь… Разве нет?

— Очщинь надэюсь! — Ухмыльнулся зекистанец. — Но наколочка усё равно дам, братуха! В горах тож мобил звонит! Хоть и плох…

— Пацан! — Ратмир неожиданно вышел из своей глубокой задумчивости. И резко повернувшись ко мне, рявкнул так, что и я и Хадид даже невольно вздрогнули.